Гений советской артиллерии триумф и трагедия в грабина. Гений артиллерии

Annotation

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

Юность конструктора

Из истории артиллерии Российской империи

Похождения дилетантов

Первые шаги конструктора

Битва за «дивизионку»

Крах инженера Курчевского

Одиссея пушки Ф-22

Дивизионная пушка Ф-22 УСВ

Первый дуплекс комом

Предвоенные работы по созданию 85-мм противотанковых пушек

Батальонные, полковые и горные орудия 1935-1941 гг.

Танковые пушки обр. 1935-1941 гг.

Дело о казематной пушке

Корабельные пушки

Артиллерийский вектор поражения РККА в 1941 г.

ЗИС-2 - гроза немецких танков

Звездная пушка Грабина

Ф-22 - лучшая противотанковая пушка вермахта

Самоходная установка СУ-76

Разработка 76-мм дивизионных и противотанковых пушек с баллистикой 76-мм зенитной пушки обр. 1931 г.

Создание ЦАКБ

Противотанковая (дивизионная) пушка ЗИС-С-8

«Зверобой»

Конкурентки и наследницы БС-3

Легкие противотанковые пушки

Пушки ЦАКБ для танков и самоходных установок 1943-1946 гг.

Пушка для самого тяжелого танка

Пушки для танков и самоходных установок калибром 100 мм

Полковые пушки калибром 76 мм

Возвращение к безоткатным орудиям

Минометы Грабина

Зенитная пушка С-60 и ее семейство

Работы над зенитными пушками среднего калибра

Авиационные пушки

Береговые мобильные установки

Малый дуплекс

«Хождение по мукам» с гусеничным триплексом

Работы над триплексом большой мощности

Большой дуплекс

Пушка стреляет... авиабомбами

Пусковые установки для тактических ракет

Работы над зенитным комплексом «Ворон»

Агония и ликвидация ЦНИИ-58

Битва за «Воспоминания»

Краткие сведения по устройству орудий, помещенных в таблицах

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Перечень работ В.Г. Грабина с 1932 по 1957 г.

Список использованной литературы

А.Б. ШИРОКОРАД

ГЕНИЙ СОВЕТСКОЙ АРТИЛЛЕРИИ

ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ В. ГРАБИНА

УДК 355/359 (092) ББК 63.3(2) 6-8 Ш64

Серия основана в 1998 году

Серийное оформление А. Кудрявцева

Подписано в печать с готовых диапозитивов 23.04.03. Формат 84Х108"/ 32 . Бумага типографская. Печать высокая с ФПФ. Усл. печ. л. 22,68. Тираж 5000 экз. Заказ 1261.

Широкорад А.Б.

Ш64 Гений советской артиллерии: Триумф и трагедия В. Грабина /

А.Б. Широкорад. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. - 429, с.: ил., 24 л. ил. - (Военно-историческая библиотека).

ISBN 5-17-019107-3.

Перед вами книга, посвященная жизни и деятельности знаменитого советского конструктора генерал-полковника технических войск Василия Гавриловича Грабина и работе Центрального артиллерийского конструкторского бюро, возглавляемого им с 1943 по 1959 год.

Грабиным были созданы сотни уникальных орудий. Знаменитая пушка ЗИС-З стала таким же символом победы, как штурмовик ИЛ-2 и «катюша». Менее известны его послевоенные работы, хотя среди них были современнейшие модели, например, 100-мм авиационная автоматическая пушка, мобильные сверхмощные орудия С-72 и С-73, 420-мм безоткатная атомная пушка и др. Большинство из них, правда, не были приняты на вооружение, однако их разработка внесла большой вклад в развитие отечественной артиллерии.

Книга снабжена богатым иллюстративным материалом - фотографиями и чертежами - и рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей.

УДК 355/359 (092) ББК 63.3(2) 6-8

Предисловие

В годы Великой Отечественной войны пушек конструкции Василия Гавриловича Грабина на фронтах было больше, чем пушек других типов советского и дореволюционного производства. Немецкие и американские конструкторы и военные историки единодушно признают ЗИС-З лучшей дивизионной пушкой Второй мировой войны. К 1941 г. 76-мм танковая пушка Ф-34 стала сильнейшей в мире танковой пушкой, недаром ею было вооружено подавляющее большинство наших средних танков, бронепоездов и бронекатеров. 100-мм противотанковая пушка БС-3 пробивала навылет броню хваленых немецких «Тигров» и «Пантер».

К концу Великой Отечественной войны сорокапятилетний Грабин стал генерал-полковником, доктором технических наук, профессором, Героем Социалистического Труда; он и руководил самым мощным конструкторским бюро в области артиллерийского вооружения.

Сталин обращался напрямую к нему, минуя своих помощников и министров.

Обо всем этом наши официальные историки были просто вынуждены писать, хотя и с многочисленными недомолвками и ошибками. Но после победного мая 1945 г. на информацию о дальнейших работах Грабина было наложено строжайшее табу. Что же произошло? Почему за последующие четырнадцать лет в массовое производство поступила только одна грабинская зенитка С-60?

На самом деле Грабин создал целый арсенал из орудий калибра от 23 до 650 мм, среди которых были противотанковые, полевые, самоходные, танковые, морские и авиационные системы. Среди них особый интерес представля

ют не превзойденные до сих пор орудия большой и особой мощности, некоторые из них могли вести огонь ядерными боеприпасами.

Но успехи Грабина, его близость к Сталину и, чего греха таить, неуживчивый и агрессивный характер создали ему много врагов. Среди них оказались практически все главные конструкторы артиллерийских КБ, ряд руководителей Министерства обороны и Главного Артиллерийского управления. Основным же недоброжелателем Грабина стал бессменный руководитель Наркомата, а затем Министерства оборонной промышленности Д.Ф. Устинов.

В 1946-1953 гг. было фактически блокировано принятие на вооружение орудий Грабина, а после смерти Сталина Устинов чуть ли не ежегодно предпринимал попытки разгромить КБ Грабина. Сделать это удалось лишь в 1959 г. Заслуженный конструктор был буквально выброшен на улицу. Его пушки пошли на переплавку, а техническая документация была уничтожена или рассеяна по секретным архивам.

Автору книги в течение двадцати лет в различных центральных и ведомственных архивах пришлось по крупицам собирать материалы деятельности Грабина. Представляемая книга задумана как популярный очерк о пушках Грабина, точнее, о шедеврах его конструкторской мысли. Кроме того, рассказ об умном, беспокойном и порой жестоком человеке, о его успехах и неудачах, гениальных предвидениях и заблуждениях.

В книге много упоминаний о различных организациях. Чтобы не давать каждый раз их полные названия, используются условные сокращения, список которых приведен в конце книги.

Кроме того, интересующиеся фактическим материалом в конце книге найдут Приложения, где перечислены технические данные орудий, разработанных В.Г. Грабиным, их чертежи и схемы и составленный им самим хронологический список его работ.

Юность конструктора

Юность конструктора

Заранее прошу прощения у читателя, что о юных годах знаменитого конструктора пишу и буду далее писать конспективно: документальных сведений почти не сохранилось, а воспоминания родственников и знакомых через 50 лет, мягко говоря, не внушают доверия.

Василий Гаврилович Грабин родился в Екатеринодаре1 на рубеже XIX и XX вв. Причем это следует понимать и в буквальном смысле: по старому русскому календарю он родился 28 декабря 1899 г., а по новому уже в XX в. - 9 января 1900 г.

Его отец Гаврила Грабин проходил военную службу в полевой артиллерии и дослужился до чина старшего фейерверкера. Он много и живо рассказывал сыну о пушках образца 1877 г., и, возможно, уже в детстве Василий проявил интерес к артиллерии.

Семья Грабиных была по нынешним меркам большая. Вначале родились подряд три сына - Прокопий, Дмитрий и Василий, а затем четыре дочери - Варвара, Татьяна, Ирина и Анастасия. Отец семейства работал на мукомольной мельнице, мать занималась домашним хозяйством. Василий Гаврилович рассказывал, что свою трудовую деятельность он начал, пася гусей, а позже стал помогать отцу в работе на мельнице. В 1911 г. Василий окончил сельскую начальную школу. В 14 лет отец устроил его на работу в котельные мастерские предпринимателя Сушкина.

В 1915 г. Василий Грабин поступил конторщиком на Екатеринодарскую почту. Работа не мешала Василию успешно заниматься по вечерам, и в 1916 г. он успешно сдал экстерном экзамены за четыре старших класса гимназии и получил аттестат о среднем образовании. Уже после Февральской революции Василий успешно выдержал экзамены на должность низшего почтового чиновника.

Как писал позже сам В.Г. Грабин, впервые действия артиллерии он увидел в марте 1920 г. в Екатеринодаре: «...я, совсем еще молодой, возвращаясь с работы, увидел на Соборной площади толпу зевак, а у стен собора - четыре небольшие пушки, которые вели огонь по отступавшим за реку Кубань белогвардейцам. Это и были трехдюймовки - 76-миллиметровые пушки образца 1902 г. ... С огромным интересом наблюдал я за работой орудийного расчета, который посылал снаряды куда-то через весь город. Отец рассказывал, что бомбардир-наводчик ведет огонь лишь по той цели, которую видит, а если не видит, то и не стреляет. А эти ничего не видели, а стреляли! После каждой команды на

водчик вращал маховики, иногда выбрасывал руку назад и деловито ею помахивал то в одну, то в другую сторону. Красноармеец, стоявший у рычага, сзади пушки, брался за него и поворачивал пушку туда, куда показывал наводчик. Другой красноармеец подносил снаряды, по команде быстро бросал их в тыльную часть ствола, а третий, сидящий с правой стороны, закрывал замок. Наводчик поднимал руку и кричал: “Первое готово!” Тут же слышалось: “Второе готово”, “Третье готово”, “Четвертое готово”. Только после этого командир подавал команду: “Огонь... Первое!” Наводчик дергал за шнур - грохотал выстрел. За ним - второй, третий, четвертый... Наблюдая за всем этим, я очень интересовался, куда смотрит и что видит наводчик.

Скажите, пожалуйста, - улучив момент, обратился я к одному из военных, - как может бомбардир-наводчик...

Он меня поправил:

Наводчик...

Хорошо, наводчик. Как может он стрелять, если перед ним дома, которые все закрывают, мешают видеть цель?

Цели он не видит. Ему сейчас и не нужно ее видеть.

А как же тогда он наводит орудие?

Очень просто. На колокольне находится командир батареи, который видит цель. Колокольня соединена с батареей телефоном, рядом с командиром батареи - телефонист. У командира, находящегося возле пушек, - военный указал рукой, - тоже есть телефон. Все команды командира батареи передаются сюда. Орудийная прислуга приводит их в исполнение. Наводчик с помощью панорамы, прицела и механизмов наведения наводит орудие по трубе, - военный указал на трубу. - Только после этого орудие пошлет снаряд туда, куда направляет его командир батареи.

Из того, что рассказал мне военный, большую часть я, конечно, не понял. Прежде мне не приходилось даже слышать слова “панорама”, не говоря уже о многом другом, но расспрашивать дальше я не осмелился, только попросил разрешения еще остаться посмотреть. Военный разрешил и ушел, а я остался.

Меня поражало и то, что два красноармейца во время выстрела продолжали сидеть на сиденьях, закрепленных на станке пушки. Я подумал: “Вот какие храбрецы!” Вспомнился рассказ отца о том, как в царской армии офицеры

“приучали” солдата, который боялся пушки: сажали его на сиденье, закрепленное на станке, привязывали веревками и давали выстрел. Но эти двое не были привязаны. Действительно, храбрецы!

Казематной пушкой называлось орудие, помещенное в бетонный каземат или дот. До середины 30-х гг. казематные орудия назывались капонирными. К 1917 г. наиболее современным казематным орудием была 76-мм установка Дурляхера, представлявшая собой наложение тела 76-мм полевой пушки обр. 1900 г. или обр. 1902 г. на капонирный лафет Дурляхера. Установки Дурляхера финны широко использовали в дотах линии Маннергейма, и, надо сказать, они действовали весьма эффективно.

В 1932-1935 гг. Красная Армия получила 526 штук 76-мм капонирных установок обр. 1932 г. Они также представляли собой наложение 76-мм пушки обр. 1902 г. на специально сконструированный лафет. Пушка была защищена броневой заслонкой, которая опускалась при стрельбе: чем-то это напоминало порт парусного корабля. Принципиальными недостатками установки обр. 1932 г. были слабая защита пушки (заслонка была тонка, а ствол пушки с противооткатными устройствами вообще не был защищен) и неудовлетворительная скорострельность (из-за поршневого затвора).

В середине 30-х гг. АУ РККА решило создать новую 76-мм казематную установку, лишенную недостатков установки обр. 1932 г. Такая установка была создана в КБ Кировского завода под руководством И А. Маханова. Казематная пушка JI-17 была сделана на базе 76-мм танковой пушки Л-11. Пушка Л-17 монтировалась в массивном стальном коробе, забетонированном в доте. Ствол пушки был вставлен в толстую броневую трубу, соединенную с массивным броневым щитом (маской). Согласно тактико-техническим требованиям ствол и маска пушки должны были выдерживать прямое попадание 76-мм бронебойного снаряда, выпущенного из пушки со стволом длиной 40 калибров, или попадание 203-мм фугасного снаряда в бетон дота на расстоянии около 1 м от короба установки. Скорострельность пушки была увеличена за счет применения вертикального клинового затвора и полуавтоматики механического типа.

5 октября 1939 г. на АНИОПе был проведен обстрел установки Л-17 из 76-мм пушки обр. 1902/30 г. при начальной скорости снаряда 529-547 м/с с дистанции 50 м, что соответствовало выстрелам 76-мм танковой пушки Л-10 с дистанции 400 м (Л-10 имитировала 7,5-см германскую штурмовую пушку Stuk 37 на самоходном шасси). После второго попадания в щит были сорваны болты, крепившие его к соединительной коробке. Решено увеличить диаметр болтов.

В мае 1939 г. Кировский завод получил заказ на 600 установок Л-17. Часть коробов изготовил Ново-Краматорский завод им. Сталина. Короба первоначально имели длину 1500 мм с толщиной брони 80 мм, а затем соответственно 1350 мм и 60 мм.

Первые установки Л-17 были смонтированы в июне 1940 г. в Каменец-Подольском укрепрайоне.

У читателя давно мог возникнуть вопрос: а какое отношение к Л-17 имеет Грабин? Дело в том, что он активно выступал против создания Л-17 и запуска ее в серийное производство. Он отвел установке несколько страниц в своих воспоминаниях, причем по каким-то ему одному ведомым причинам так и не упомянул ее заводской индекс.

Грабин писал, что во время обсуждения вопросов по организации серийного производства пушки УСВ в кабинете наркома оборонной промышленности Б.Л. Ванникова зазвонил телефон:

«Борис Львович взял трубку:

Ванников слушает!

Затем последовало:

Здравствуйте, Григорий Иванович... Грабин? Да, здесь, у меня... - Борис Львович обратился ко мне: - Кулик просит, чтобы вы сейчас зашли к нему. Сможете? - Я ответил утвердительно. - Грабин сейчас выезжает...

Нарком положил трубку, сказал мне:

Поезжайте, а потом зайдите ко мне - расскажете, в чем дело...

В приемной Кулика мне не пришлось ждать, адъютант тут же предложил войти:

Маршал вас ждет.

Я впервые был в кабинете Кулика. Кабинет был очень велик, с высоченными потолками, с огромными окнами. У одного из окон стоял письменный стол раза в три больше обычного, на нем - соразмерный столу по величине письменный прибор.

Когда я вошел, Кулик поднялся мне навстречу, встали и находившиеся в кабинете Воронов и Засосов, новый председатель Артиллерийского комитета ГАУ, сменивший на этой должности Грендаля.

Поздоровавшись, маршал взял меня под руку, подвел к столу для заседаний, столь же внушительному, как и все в этом кабинете, усадил, а сам достал из сейфа кипу папок, положил передо мной и, ничего больше не объясняя, сказал:

Читайте, мы подождем.

На титульном листе первой папки стояло: “Отчет об испытаниях 76-миллиметровой пушки Кировского завода для вооружения дотов” [т. е. Л-17. - А. Ш.]. Папка была объемистая. Если читать подряд, уйдет много времени. А таких папок было несколько. Поэтому я решил читать только заключительную часть отчета.

Поначалу ничто не вызывало тревоги. Пушка имела дефекты, которые легко устранялись по ходу доработки. Должен сказать, что конструкцию этой пушки я знал очень хорошо, знал и ее недостатки. Если бы маршал сразу объяснил мне суть интересовавшего его дела, на чтение отчетов и времени не пришлось бы тратить. Я продолжал листать материалы и отмечать огрехи конструкторов. И наконец, в одном из отчетов появилось: при испытании пушки на определенном режиме огня при большом числе выстрелов цилиндр противооткатных устройств разорвало.

В следующем отчете - тот же результат. Значит, закономерность. И я прекратил дальнейший просмотр материалов.

Этого и следовало ожидать от использованной конструкции противооткатных устройств: при интенсивной стрельбе происходит резкое повышение температуры тормозной жидкости и воздуха, которые не разделены специальной диафрагмой, в итоге давление резко повышается и цилиндр разрушается. Эта конструкция противооткатных устройств вообще непригодна для пушек, тем более для до-товского орудия, которое должно обеспечивать высокий темп огня и такой продолжительности, какая потребуется для отражения противника.

Сложив папки, я доложил маршалу, что материалы просмотрел и пришел к выводу, что разрушение цилиндра не случайно. Кулик спросил, что я могу по этому поводу сказать. Я ответил, что органический недостаток этой конструкции известен давно, пушка с таким противооткатным устройством непригодна.

Наступила напряженная тишина. В тот момент я еще не знал, что 76-миллиметровая дотовская пушка по приказу Кулика уже поставлена на валовое производство Кировским заводом, хотя она еще не была одобрена правительством. Желая сэкономить время, Кулик, таким образом, превысил власть и оказался в очень трудном положении. Поэтому моя уверенность в оценке пушки произвела на него неприятное и сильное впечатление.

Меня же в ту минуту занимал и возмущал только один вопрос: как мог председатель Арткома Засосов разрешить к производству пушку с такой конструкцией? О пороке ее мог не знать Кулик, мог не знать Воронов - в конце концов они не были специалистами-конструкторами. Но Засосов непосредственно по долгу службы обязан был воспрепятствовать решению Кулика. Ведь могло случиться, что негодную пушку установили бы в дотах. К чему бы это привело, догадаться нетрудно. Положение складывалось невеселое. Пушки уже изготавливались, но выявление дефекта приостановило их отправку в укрепрайоны. Роль КБ Кировского завода в этой истории тоже была мне непонятна.

В этот весьма напряженный момент Кулик в полной мере проявил лучшие качества своего характера, а именно способность быстро принимать ответственные решения.

Можно ли пушку исправить? - спросил он. - Этого требует обстановка.

Можно, но потребуются большие переделки, - сказал я.

Значит, можно? - повторил Кулик, вольно или невольно подражая в манере вести разговор Сталину, который по нескольку раз в разной форме задавал один и тот же вопрос, когда ему нужен был точный однозначный и твердый ответ.

Да, можно, - ответил я.

И вы могли бы это сделать?

Я вас очень прошу: поезжайте на завод и сделайте все, что нужно, - сказал Кулик.

Я могу поехать и заняться устранением дефектов у пушки, но для этого мне нужно разрешение моего наркома.

Маршал тут же набрал номер телефона Ванникова и получил разрешение. Затем попросил меня выехать на завод сегодня же.

Даю вам мои права заместителя наркома обороны, - сказал он. - Ваши решения и указания по пушке будут законом для всех. Сейчас оформим мандат за моей подписью, вы предъявите его на заводе.

Может быть, нет нужды в мандате - и так поверят? - спросил я.

Нет. Мандат обязательно нужен. Вопрос важный, затраты производства огромные, поэтому на слово никто не поверит.

В мандате, который мне тут же выдал Кулик, было сказано, что В.Г. Грабин командируется на Кировский завод для доработки дотовской пушки, что все указания В.Г. Грабина должны выполняться немедленно и беспрекословно.

С таким вот грозным документом я и прибыл на следующее утро в Ленинград и сразу пошел к директору Кировского завода Зальцману. На месте его не оказалось, никто не мог мне объяснить, когда он будет на заводе. Тогда я направился к военпреду, районному инженеру Главного артиллерийского управления Буглаку. Встретил он меня недружелюбно. Пришлось предъявить мандат. Военпреда словно бы подменили - он вскочил, засуетился и с готовностью ответил на все вопросы. Картина, нарисованная им, была довольно мрачна и в общих чертах мне уже известна. Буглак добавил, что Зальцман всеми силами пытается сдать готовые пушки, каждый день вместе с начальником КБ Федоровым ездит на полигон, где завод сам проводит испытания, чтобы доказать аппарату военной приемки годность дотовских пушек. По моей просьбе Буглак показал журнал изменений, внесенных в конструкцию пушки с его разрешения. В журнале без труда обнаружились такие изменения, которых не следовало вводить, так как они ухудшали и без того плохую пушку.

Я сделал замечание военпреду и предложил исправить ошибки. Сразу стала ясна атмосфера, сложившаяся на заводе, и то, что на районного инженера ГАУ оказывалось большое давление. Формально он не подчинялся директору завода, но противостоять Зальцману не всегда мог.

Директор явно уклонялся от встречи с представителем Кулика, он с раннего утра уезжал на полигон и оставался там до позднего вечера. Рассуждал он резонно: если проводимые испытания докажут нормальную работу пушек, никакие неприятности ему не страшны.

На другой день я встретился с начальником КБ Федоровым. Федоров пожаловался: завод завален пушками, а военная приемка их не хочет брать. Я спросил у Федорова:

Вы убеждены, что Буглак может принять ваши пушки?

Федоров уклонился от прямого ответа: завод, мол, проводит испытания, все пока нормально, завтра испытания заканчиваются, и в случае если не выявится ничего неожиданного, Буглак сможет принимать пушки с чистой совестью.

А вы будете сдавать пушки с чистой совестью? - снова спросил я.

Да, - сказал Федоров.

Очень жаль. Значит, вы не знаете конструкции своей пушки.

Вы что же, Василий Гаврилович, не доверяете испытаниям, которые проводит завод? Они показывают, что пушка надежна.

Чем вы тогда объясните случаи разрыва цилиндра?

Мы исследовали этот вопрос и пришли к заключению, что это случайность, - ответил Федоров.

Мне пришлось объяснить начальнику КБ, почему разрыв цилиндра противооткатных устройств не случайность, а закономерный итог пороков конструкции. Указал я и еще на один неисправимый дефект этой системы противооткатов: если после стрельбы с большими углами возвышения сразу же перейти на нулевой угол, то ствол пушки останется на откате, т. е. пушка выйдет из строя.

Это невозможно, - заявил Федоров. - Таких явлений мы не замечали.

Это нужно предвидеть теоретически, а не ждать явления, - сказал я и еще раз подробно объяснил пороки конструкции.

Федоров, а с ним и Буглак и на этот раз не поверили теоретическим выкладкам. Но времени на дальнейшие дебаты с ними уже не было. Я попросил Федорова дать указание КБ, чтобы сотрудники его срочно разработали два варианта конструкций, которые вылечили бы пушку. Для предотвращения разрыва цилиндра я предложил создать агрегат непрерывного охлаждения тормоза отката. Для кардинального же излечения орудия дал схему с совершенно иной конструкцией тормоза отката и накатника.

В тот же день Федоров, Буглак и я зашли к конструкторам. Среди них оказался Туболкин, бывший мой сослуживец (раньше я вместе с ним работал в этом же КБ Кировского завода), конструктор очень опытный, занимавшийся противооткатными устройствами уже не первый десяток лет. Я объяснил Туболкину задачу и показал схемы. Он подключил к работе других конструкторов и пообещал без задержки выполнить задание: сначала агрегат охлаждения, а затем новый тормоз отката и накатник.

На четвертый день моего пребывания в Ленинграде на Кировском заводе мне сообщили, что меня хотел бы видеть директор завода. Пришли к нему вместе с Буглаком. Ознакомившись с моим мандатом, Зальцман поблагодарил меня за внимание и сказал, что помощь заводу не нужна:

Сегодня мы закончили испытания, результаты получены удовлетворительные, отчет составлен. Прошу вас, - добавил директор, - как представителя маршала Кулика подписать отчет.

Хорошо, я подпишу, - согласился я. - Только прошу провести еще всего одну стрельбу по моей программе.

Зальцман согласился и назначил стрельбу на следующий день. По моему настоянию на стрельбе должен был присутствовать и Федоров. Программа, которую я наметил, была несложна: стрельбу начать беглым огнем при максимальном угле возвышения. Как только будет сделано 20 выстрелов, тут же придать стволу орудия угол склонения (т. е. направить ствол к земле) и продолжать стрельбу.

Приемлемо, - согласился Зальцман. - Для выполнения такой программы достаточно двух-трех минут.

На следующий день мы приехали на полигон. Пушка и снаряды уже были подготовлены. Зальцман дал команду, стрельба началась. Первый выстрел, второй, третий. Пушка работала нормально. Подошел ко мне Зальцман, спросил:

После этой стрельбы вы подпишете отчет?

Обязательно подпишу, - твердо пообещал я.

Стрельба продолжалась. Пошел двадцатый выстрел. Все

в порядке. Тут же дали угол склонения - выстрел и...

Тем, что случилось, были поражены все, кроме меня. Второго выстрела дать было нельзя, так как ствол пушки остался на откате - орудие, как я доказывал, вышло из строя.

Зальцман выругался, приказал Федорову выяснить причину, и мы уехали на завод. Всю длинную дорогу директор молчал. В своем кабинете, когда мы приехали, он вынул бутылку вина, и за вином состоялся короткий разговор.

Товарищ Грабин, вы воспитанник Кировского завода, - сказал он.

Да, я начинал в конструкторском бюро вашего завода.

Предлагаю вам вернуться на Кировский завод.

Это невозможно, - ответил я.

Мое КБ гораздо мощнее вашего, имеется опытный цех, которого у вашего КБ нет.

Все сделаем, что вы запросите, только возвращайтесь на наш завод, - повторил Зальцман.

Я вновь отказался.

Тогда я товарища Сталина попрошу, чтобы он дал указание перевести вас на Кировский.

Очень жаль, что вы отказываетесь, мы бы с вами большие дела делали, - заметил Зальцман, почувствовав, что переубедить меня не удастся. - Подумайте все-таки. Мы бы вас приняли с большим удовольствием, создали бы прекрасные условия для работы.

Но я и подумать не обещал. Завод в Приволжье давно уже стал для меня родным. Я и мысли не мог допустить, что хоть когда-либо у меня появится желание расстаться с нашим КБ, которое после всех испытаний представляло собой прекрасно сложившийся, высокоорганизованный, цельный коллектив, настоящую дружную семью».

Здесь намеренно приведена длинная цитата Грабина, дабы избежать неясностей и обвинений в необъективности. А теперь посмотрим, что было на самом деле. Начнем с того, что пушке JI-17 никогда не приходилось в боевых условиях стрелять под углом возвышения +12°, а затем под углом снижения -12°, т. е. вначале вести огонь на дистанцию 7,2 км, а затем стрелять в грунт у самого основания дота. Таким образом, Грабин просто пытался дискредитировать Маханова и его пушки.

А что же представлял собой грабинский «агрегат непрерывного охлаждения тормоза отката»? Раскроем наставление по пушке Л-17 на с. 55. Там изображен обычный кожух (бак), в который помещены цилиндры противооткат

ных устройств. Из водопровода дота в него через трубу втекает холодная вода, охлаждает цилиндры противооткатных устройств и через другую трубу вытекает. Точно по такой же схеме еще при царе Николае II и наркомвоене Льве Давыдовиче Троцком в казематах и на бронепоездах охлаждались стволы пулеметов типа «Максим». Как видим, проще ничего не придумать! Неужели конструкторы Кировского завода сами до сего «агрегата непрерывного охлаждения» не додумались?

Ларчик в истории с казематной пушкой открывался столь же просто, как и в остальных конфликтах Грабина с конструкторами других заводов, - у Грабина была своя казематная пушка Ф-38. Но о ней в воспоминаниях нет ни слова.

Эскизный проект казематной установки Ф-38 был отправлен в Главное артиллерийское управление 14 октября 1939 г. Установка оснащалась грабинской 76-мм танковой пушкой Ф-32 длиной в 30 калибров, которая могла быть заменена более мощной 76-мм танковой пушкой Ф-34 длиной в 42 калибра.

Качающаяся часть танковой пушки Ф-32 была немного изменена. Штампованная люлька корытообразного типа заменена на литую, как у Л-17. Расположив противооткатные устройства над стволом (в Ф-32 они находятся под стволом), конструкторы ввели новую деталь - литую муфту с обоймами для крепления противооткатных устройств. Кожух вставлен в муфту. Подъемный и поворотный механизмы были использованы от пушки Л-17.

Танковая пушка Ф-32 крепилась на специальной балке, которая служила опорой как для орудий, так и для шарового сегмента брони.

Качающимися частями установки являлись шаровой сегмент, пушка и балка.

Заклинивание устранялось зигзагообразным соединением амбразурного короба с бронезащитой. Грабину удалось уравновесить качающуюся часть пушки относительно оси цапф, поэтому необходимость в уравновешивающем механизме отпала. Крепление танковой пушки к балке производилось с помощью специальных лодыг, на которых укреплялись цапфы маски пушки. Конец балки связан с пушкой шпонкой, расположенной в месте крепления кронштейна гильзоулавливателя.

В установке имелся 7,62-мм пулемет ДС.

Заводские испытания опытного образца установки Ф-38 прошли с 20 по 24 октября 1940 г. на Гороховецком полигоне. Пушка Ф-32 была смонтирована в броневой защите JI-17. За 42 минуты из установки было выпущено 200 снарядов.

Установка Ф-38 по огневой мощи была идентична JI-17, а по остальным характеристикам очень близка к ней. Но на установку Л-17 работало время - война была буквально на пороге.

Чтобы более не возвращаться к казематным пушкам, забежим немного вперед. В 1941 г. Грабин продолжил работы над модернизированной установкой Ф-38 с пушкой Ф-34. Установке был присвоен новый заводской индекс ЗИС-7. Она предназначалась для установки в амбразуры JI-17.

В феврале 1941 г. установка ЗИС-7 проходила испытания на Гороховецком полигоне. В мае 1941 г. она была принята на вооружение. Данные о серийном производстве ЗИС-7 отсутствуют.

На базе установки Ф-38 в конце 1940 г. была создана казематная установка ЗИС-8 с 57-мм пушкой ЗИС-2. От установки ЗИС-7 она отличалась только трубой ствола. Заводские испытания установки ЗИС-8 были проведены в начале 1941 г. Дальнейшие работы на этом были прекращены.

В 1941-1942 гг. Грабиным был разработан проект 107-мм капонирной пушки ЗИС-10 на базе 107-мм танковой пушки ЗИС-6.

К концу Великой Отечественной войны 76-мм пушка Л-11 длиной в 30 калибров, которыми были оснащены установки Л-17, оказалась не в состоянии бороться не только с тяжелыми, но и со средними танками, например Т-V «Пантера». Поэтому для замены 76-мм пушек Л-11 в казематных установках Л-17 и ДОТ-2 на заводе № 7 была спроектирована новая 85-мм казематная пушка ЗИФ-26.

Ствол 85-мм пушки ЗИФ-26 идентичен стволу танковой пушки ЗИС-С-53, но в затворе были введены новый кулачок и копир.

Боеприпасы и баллистика были те же, что у ЗИС-С-53.

Заводские испытания опытного образца пушки ЗИФ-26 были закончены в феврале 1947 г.

Монтаж пушки ЗИС-26 в форту Инженерного артиллерийского полигона был закончен 20 сентября 1947 г., а войсковые испытания начались в конце декабря и длились всего 8 дней.

В 1948 г. пушка ЗИФ-27 была запущена в серийное производство на заводе № 7.

А.Б. ШИРОКОРАД

ГЕНИЙ СОВЕТСКОЙ АРТИЛЛЕРИИ

ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ В. ГРАБИНА

УДК 355/359 (092) ББК 63.3(2) 6-8 Ш64 Серия основана в 1998 году

Серийное оформление А. Кудрявцева

Подписано в печать с готовых диапозитивов 23.04.03. Формат 84Х108"/32. Бумага типографская. Печать высокая с ФПФ. Усл. печ. л. 22,68. Тираж 5000 экз. Заказ 1261.

Широкорад А.Б. Ш64 Гений советской артиллерии: Триумф и трагедия В. Грабина /

А.Б. Широкорад. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. - 429, с.: ил., 24 л. ил. - (Военно-историческая библиотека).

ISBN 5-17-019107-3.

Предисловие

Сталин обращался напрямую к нему, минуя своих помощников и министров.

Юность конструктора

Скажите, пожалуйста, - улучив момент, обратился я к одному из военных, - как может бомбардир-наводчик...

Он меня поправил:

Наводчик...

Хорошо, наводчик. Как может он стрелять, если перед ним дома, которые все закрывают, мешают видеть цель?

Цели он не видит. Ему сейчас и не нужно ее видеть.

А как же тогда он наводит орудие?

День, когда директор Политиздата Н. Тропкин известил генерал-полковника Василия Грабина, что его книга "Оружие победы" не будет выпущена в свет, был, по собственным воспоминаниям выдающегося конструктора-артиллериста, самым черным днем его жизни.

Эту книгу Василий Гаврилович отдал в издательство в 1974 г., когда уже много лет был отстранен от дела всей его жизни - конструирования и производства пушек. В 1960-м страна перестала нуждаться в умениях и таланте великого артиллериста - в числе 1 200 000 военнослужащих, попавших под сокращение, он был уволен из армии. Оказалось, его знания и опыт не нужны не только оборонной промышленности - доктора технических наук, профессора не взяли на работу ни в одном "почтенном" ведомстве, даже в Госплане (куда его часто в былые времена приглашали для консультаций) вежливо отказали.

И только проректор МВТУ имени Баумана М. Анучин предложил профессору передавать громаднейший опыт и знания студентам. И он читал лекции по артиллерийскому вооружению, а освоив досконально труд преподавателя, создал в техническом училище молодежное КБ и стал его главным конструктором. Ездил в институт на электричке и городском транспорте. Студенты в нем души не чаяли, а он видел в них не просто будущих специалистов, в каждом - человека, с его неповторимой судьбой. Тогда-то Василий Гаврилович и стал писать свои воспоминания, без обид и без прикрас, так, как было на самом деле. Воспоминания охватывают период с 1934 по 1941-й г. Книга понравилась, была подписана к печати и даже был назначен срок, когда она должна была пойти в производство. Неожиданно из издательства стали звонить и настойчиво предлагать согласиться с их требованиями о доработке рукописи, дописать, переписать отдельные эпизоды и пр. Грабин категорично ответил: "Я писал мои воспоминания не для денег и славы. Я писал, чтобы сохранить наш общий опыт для будущего. Моя работа сделана, она будет храниться в Центральном архиве Министерства обороны и ждать своего часа".

И только спустя много лет, уже в годы перестройки, ореол тайны с этой истории был снят. Оказалось, когда работники ЦК доложили Д. Устинову о содержании воспоминаний Грабина, он отрезал: "Книга никогда не будет издана". Так что все требования редакторов о переработке были просто бесчестной игрой. Но у этой неприличной истории с книгой была предыстория, наполненная почти шекспировскими страстями. По велению его величества случая в первый день войны Василий Гаврилович стал невольным свидетелем глубокой растерянности 32-летнего наркома вооружения Устинова. Тот сидел за столом в окружении своих замов, закрыв лицо руками, и растерянно повторял: "Что же делать?". Грабин подошел к нему, тронул за плечо: "Дмитрий Федорович, откройте сейф, там мобилизационные планы:". И хотя он помог наркому выйти из оцепенения, тот не смог ему простить этого, казалось бы, естественного и необходимого в подобной ситуации совета. Более того, Устинова раздражало, что Сталин разрешил главному конструктору обращаться к нему напрямую, минуя наркомат вооружения, он воспринимал это как унижение и однажды пригрозил, что сотрет конструктора в порошок. Оказалось, это не пустые слова: Он бы и раньше отомстил именитому подчиненному, не вникавшему в дела придворные, но сам Верховный главнокомандующий оказывал покровительство Грабину, не боявшемуся отстаивать свою точку зрения, когда дело касалось безопасности страны, до самой своей смерти.

История с книгой - прекрасное дополнение к портрету главного конструктора, человека принципиального, честного, служившего не людям, а делу, ему порученному.

Вся жизнь "гения артиллерии" - это сопротивление обстоятельствам, недальновидности начальства, постоянный и осознанный риск. У этого человека был удивительной силы дух и убежденность в правоте своих досконально рассчитанных порывов.

Грабин, так много сделавший для развития оборонной промышленности, уже в начале 30-х годов, в отличие от многих руководителей страны, понимал, что традиционные пушки для будущей войны староваты. Он знал, что Германия начинает разворачивать производство новых танков. А танк без орудия - это просто повозка, германцы будут оснащать их новыми скорострельными пушками.

В январе 1934 г. с группой конструкторов он прибыл в Горький. Только что закончилось строительство "Нового Сормово".

Мы приехали из Москвы проектировать пушки.. - обосновал в парткоме свою задачу. - Всякое оружие, в том числе артиллерийское, должно совершенствоваться... Вы знаете, что происходит в Германии. С пушками надо спешить...

А уже 1 марта директор завода докладывал, что конструкторы заново перепроектировали узлы и детали дивизионной полууниверсальной пушки, она стала весить на двести килограммов меньше, что очень важно в полевых условиях. Исполнение сроков заказа было на контроле замнаркома обороны Тухачевского.

С первых дней работы на заводе конструктор не ставил себе задачу просто увеличить количество пушек - это был самый легкий путь. К этому же результату он пошел более сложным путем, но надежным и перспективным. Первым делом начал бороться с "расейской" неорганизованностью и расхлябанностью, разболтанностью. И организовал учебу кадров. Отсюда и результат. Производство дивизионной наладили, а Василий Гаврилович уже работал над пушками специального назначения. К сожалению, в Красной Армии многие и слушать не хотели о них. Неожиданно (как часто это случалось в жизни главного конструктора!) ему запретили заниматься новыми разработками - нескольких конструкторов решили оставить на заводе - в помощь цехам выполнять текущие заказы, а остальных - отправить в Москву. Директор завода Радкевич не стал оспаривать приказ, а Грабин отправился в Главное военно-мобилизационное управление. За правдой. И поехал не с пустыми руками. Как он рассказывал руководителю управления И. Павлуновскому, "в порядке инициативы мы подготовили проект новой дивизионной пушки специального назначения".

Через неделю после московского вояжа на заводе было экстренное заседание парткома. Директор завода взволнованно рассказал, что позвонил С. Орджоникидзе и приказал создать условия для нормальной работы главного конструктора, которому наркомат поручил создать новое вооружение. И назначил срок - восемь месяцев, но уже в конце первой декады мая, снова досрочно, 76-мм дивизионная пушка Ф-22 оповестила о своем рождении: Сталину, лично осматривающему пушку, понравилось, что она изготовлена целиком на отечественном оборудовании и из отечественных материалов. И еще потому, что "она мощная и легкая".

Подтвердить свое преимущество ей предстояло на испытаниях. Больше месяца Грабин прожил безвыездно на войсковом полигоне. "По каким только дорогам и оврагам, перелескам с пнями и колдобинами шестерка отборных коней ее не катала! Но самое тяжелое испытание на прочность она выдержала на бетонной площадке, окруженная штабелями ящиков с усиленными патронами", - вспоминают ветераны.

Ф-22 стала базовой родоначальницей советских дивизионных пушек образца 1936 г. А мысль конструктора была уже далеко от Ф-22. Он разрабатывал орудие для строящегося танка Т-34. Изготовители "тридцатьчетверок" от грабинских пушек были в восторге. А главный конструктор А. Морозов, благодаря их создателя, признался: "О такой пушке мы только мечтали".

За несколько месяцев до начала войны главный конструктор предложил оснастить готовящийся к производству новый тяжелый танк соответствующей пушкой нового поколения (опять пришлось Грабину отстаивать свой взгляд на артиллерию, теперь перед танкистами), он заверил правительство, что 107-мм пушка танковая будет готова за 45 дней! Срок, по мнению специалистов-артиллеристов, не реальный, но только не для Грабина и его соратников. Сказывались все ноу-хау, внедренные главным конструктором по всей технологической цепочке. Он так и говорил: "Конструктор - папа, технолог - мама". А главное, его вера, его задор заражали весь трудовой коллектив. Пушка была создана за 38 дней! Первые опытные орудия получились надежными, простыми в производстве и дешевыми.

Но тяжелый танк не был готов к назначенному сроку, и выпуск пушек завод прекратил.

Так же получилось и с пушкой Ф-22 УСВ. В конце 40-го военные отказались от продления заводу заказа, посчитав, что Красная Армия уже достаточно насыщена ими. Но с первых дней войны на завод летели телеграммы: "Давайте пушки, и чем больше, тем лучше!". Конструкторы и технологи грабинского бюро работали круглые сутки. Они вновь просчитывали технические возможности всего механического оборудования, чтоб иметь четкое представление о возможности каждого станка. Чтобы в срок выполнять заказы фронта, в бюро создали пушку, которой равных не было по тактико-техническим и экономическим характеристикам, а конструкция позволяла заводу быстро переналаживать производство и значительно увеличивать выпуск орудий для фронта, т.к. по трудоемкости она в 2,5 раза меньше, чем УСВ, и обходилась стране втрое дешевле. Грабин повез на смотрины в Москву свое незаконнорожденное детище. Пушка блестяще зарекомендовала себя в деле, убивая танки по команде и справа, и сзади, и слева, и впереди - ствол крутился в вертикальном и горизонтальном направлениях. Генералы, присутствовавшие на смотринах, были довольны. Вопреки всем ожиданиям маршал Кулик на совещании резко бросил: "Не нужны ваши пушки. Вы хотите заводу легкой жизни, когда на фронте льется кровь: Поезжайте на завод и делайте больше тех пушек, которые в производстве:".

Руководители завода стояли перед выбором: подчиниться Кулику и сорвать заказ фронта или выполнить обещание - увеличить выпуск пушек, при единственном условии - освоении ЗИС-3, потому что она требует меньше трудозатрат. Решили сделать по-своему, ответственность за все, что случится, взял на себя персонально Грабин. Ему удалось убедить в своей правоте представителя военной приемки: в такой ситуации ждать формального признания новой пушки преступно. И ЗИС-3 эшелон за эшелоном уходили в войска. Она стала самым массовым орудием войны, прекрасно показав себя в боях. Ее называли шедевром конструкторской мысли. "Пушка ЗИС-3 является самой гениальной конструкцией в истории ствольной артиллерии", - так отозвался о ней консультант Гитлера по артиллерии.

Позднее Грабин писал в своей книге: "Вскоре мы стали получать из армии очень хорошие отзывы о ЗИС-3. Это было приятно, но формально пушка считалась забракованной. И только 5 января 1942 г. при телефонном разговоре с т. Сталиным я ему подробно доложил о ЗИС-3 и попросил посмотреть ее. Верховный, правда, не сразу дал согласие, но потом попросил тотчас же доставить пушку в Кремль. ЗИС-3 и Ф-22 УСВ (для сравнения) были доставлены: После одобрения пушки и последующих испытаний ее приняли на вооружение:".

Грабин опережал время как в конструировании орудий, так и в подготовке их к серийному производству. Он первым в мире организовал поточное производство пушек! В его КБ на создание пушки от чертежа до начала серийного производства уходили считанные месяцы, при этом экономились металл и трудозатраты. Один только факт. На площадях завода "Новое Сормово" в Горьком во время войны выпускали пушек в 18 раз больше, чем в довоенное время! К концу войны здесь было выпущено 100 тысяч орудий - абсолютный рекорд. Германия же вместе с оккупированными странами произвела за всю войну 102 тысячи орудий разного калибра.

76-мм пушки Грабина помогли разгромить немцев. Противотанковая артиллерия была вооружена его 57-мм и 100-мм пушками, последнюю бойцы прозвали "зверобой" за способность пробивать броню фашистских "тигров" и "пантер": Вдумайтесь в эти данные: более 70% всей артиллерии, громившей врага, было грабинской разработки! В годы войны, кроме создания мощных полевых, танковых и зенитных орудий, Грабину пришлось создавать Центральное артиллерийское конструкторское бюро в подмосковном Калининграде.

Нелегко приходилось главному конструктору и после войны. Василий Гаврилович рассматривал институт, тогда он назывался ЦНИИ-58, как непрерывно развивающийся организм, способный не только идти в ногу с мировым машиностроением, но и превзойти его. Полный сил и энергии, он строил далеко идущие планы, которым не суждено было сбыться. В 1959 г. институт был включен в состав ОКБ-1 С.П. Королева, которому поручалось работать по баллистическим ракетам дальнего действия. Грабина отстранили от дел - за несговорчивость, самостоятельность мышления и технический риск. Как признался председатель госкомитета оборонной техники К. Руднев, "я в последнее время много занимался тем, чтобы изгнать Грабина из МОП".

Талантливый конструктор, прекрасный технолог, властный, волевой руководитель, прекрасно знавший производство, Грабин, обращаясь к руководящему составу и ведущим специалистам института, сказал, что решение принято верное: воссоединение с соседом - лучший из всех возможных вариантов. "Мы с вами прошли славный путь, и наша совесть чиста перед Родиной. Я напутствую вас работать так, чтобы никогда ни при каких обстоятельствах не ронять наших традиций".

Объединение ОКБ-1 и грабинского ЦНИИ-58 позволило расширить общий фронт работ по космической тематике. Получили ускорение программы создания спутника-разведчика и первых пилотируемых космических полетов, осуществились проекты, которые до этого казались почти нереальными. Совместными усилиями была создана межконтинентальная твердотопливная ракета РТ. Но лично главный конструктор Грабин не по своей воле в этом участия уже не принимал. И в проигрыше, конечно же, оказался не он, а государство, потерявшее конструктора, мысль которого опережала время.

И все же генералу суждено было одержать и еще одну победу - через 9 лет после его смерти вышла в свет книга "Оружие победы" - без купюр и смягчения формулировок.

Все это лишь штрихи к портрету великого артиллериста. В представляемой книге "Гений артиллерии" отца и сына Худяковых Грабин показан и как государственный деятель, и как заботливый отец (у него было четверо сыновей), и как человек, покорившийся страсти, - с начала его трудовой деятельности и до последнего дня жизни. Его беззаветно любила вторая жена, буквально растворившись в нем, его судьбе, подчинив всю свою жизнь его интересам, его и его детей. Наверное, он был счастливым человеком: выполнил свой долг перед Родиной, который понимал в беззаветном ей служении, реализовал свой талант, достигнув небывалых высот в конструкторской мысли. А любовь и немилость власть предержащих? Грабин нашел правильный подход и к этому, сохранив достоинство и ничем не запятнав своего имени.